Видимо, недоверие к армейским порядкам начало складываться у Владимира Алексеева еще под впечатлением от рассказов отца, который, пройдя две войны, поминал добрым словом только одного человека – командира разведки. После боя тот приказал откопать из воронок своих бойцов живыми или мертвыми, и тем спас жизнь отцу Владимира Николаевича. Ко всему остальному отец относился скептически, и когда в армию пошел сам Владимир, отец постоянно навещал его там, приглядывал – все ли в порядке. "Некоторые полагали, что все были воодушевлены победой, Сталина на руках носили, а у нас в семье о Сталине вообще молчали". Не мудрено – один дед воевал за белых, он погиб в 1922 году, другой примкнул к красным, но не по убеждениям, а чтобы не раскулачили.

Сам Владимир Алексеев работал в оборонке и наблюдал немало подтверждений того, о чем с детства слышал от отца:

Владимир Алексеев в молодости

– Я 22 года укреплял советские вооруженные силы на военном заводе. За десять лет мы обеспечили навигационными системами сто новейших подводных лодок. Довелось мне поработать и в группе технадзора на Тихоокеанском флоте. Не успел приехать, как затонула подводная лодка. Один экипаж пришел из плавания, передает лодку другому экипажу и штабным офицерам, и вдруг в один отсек хлынула вода, пришлось его задраить, и лодка пошла на погружение. Командование отдало приказ идти в открытое море, а командир лодки не послушался и пошел на мелководье, так что лодка затонула на глубине 40 метров. Японцы предлагали ее поднять за 24 часа. Наши провели эвакуацию только на третьи сутки, и первыми, кто ринулся к выходу, были штабные офицеры. Эвакуацией занимался Толя Салашенко – он спас 120 человек, а 16 моряков в задраенном отсеке погибли.

Толе дали орден Красной Звезды и ценный подарок – "Волгу" ГАЗ-24А. Орден он получил, а ценный подарок прихватил себе член военного совета. А командира лодки, принявшего единственно верное решение, осудили, и он погиб в местах заключения. Так что я уже там увидел отношение к военнослужащим как к расходному материалу. Увидел тенденцию – любой ценой скрыть всякое чрезвычайное происшествие. Мы же до сих пор не знаем правду – что случилось с "Курском" и "Комсомольцем". И как раньше тащили всё из армии, обеспечивая всяким довольствием высших чинов, так и теперь тащат, все осталось по-прежнему.

Так появились "Солдатские матери Петербурга". Потом, по словам Владимира Алексеева, начался долгий поиск методов работы, и основной упор был сделан на защиту здоровья военнослужащих и призывников. "Я уже понимал, что в армию гребут всех, несмотря на состояние здоровья. И основная причина конфликтов в том, что солдат не может исполнять свои обязанности, после чего его начинают гнобить".

Поначалу и Алексеев, и другие сотрудники часами консультировали людей по личным телефонам, номера передавались по "сарафанному радио". Потом появилась крохотная комнатка – семь или восемь метров, куда набивалось множество людей.

– Сначала они даже не знали, чем помочь всем этим людям, – вспоминает дочь Владимира Николаевича, Ольга, которая теперь тоже работает в организации. – Давали им лекарства, выслушивали, плакали вместе с ними. Потом у них появилась возможность говорить с людьми в большом зале, и понемногу Элла Полякова, отец и другие сотрудники интуитивно пришли к тому, что надо говорить о Конституции, о законах, учить ими пользоваться, а еще рассказывать людям о своем собственном опыте. Сейчас это превратилось в постоянный семинар "Опыт победителей", но основы его были заложены еще тогда.

Владимир Алексеев на семинаре "Солдатских матерей"

На заре существования "Солдатских матерей Петербурга" в организации, по словам Владимира Алексеева, не было разделения обязанностей – все делали всё. И он сам разговаривал с людьми, отвечал на звонки, участвовал в тренингах, ездил в воинские части. Особенно драматическими были эти поездки во время первой и второй чеченских кампаний. "В Каменке было страшно смотреть, как мамочки приезжают подкармливать своих детей, даже не задумываясь, что те завтра окажутся в Чечне". А вскоре стали приходить множество родителей солдат, пропавших на войне или попавших в плен. Владимир Алексеев вместе с коллегами ободрял их, объяснял им, что они не совершают преступление, когда спасают своих сыновей, раздавал карты Чечни. Многие отцы и матери после таких собраний объединялись и ехали в Чечню искать своих детей и нередко находили их, иногда с помощью чеченцев. По сути, они делали это за государство, которое посылало солдат на войну, но не помогало им, если они пропадали или получали ранение и оказывались в плену.

Сегодня Владимир Алексеев, много лет проработавший электронщиком, взял на себя заботу о компьютерах "Солдатских матерей", администрирование сети, обслуживание оргтехники: "Чтобы ребята хорошо работали, надо им условия создать", – говорит он. Но это не значит, что он занимается исключительно "железками". Он и теперь отвечает на телефонные звонки, встречается с людьми, приходящими за помощью.

Казарма как необитаемый остров

Защита прав призывников и военнослужащих еще больше подняла в глазах Владимира Алексеева значение семьи:

Владимир Алексеев в семейном кругу

– Мы понимали, что без крепкой семьи не может быть здорового государства. Ведь если семью унижают и никто не встает на защиту, значит, и государство могут уничтожить точно так же, как эту семью. Мне запомнилась история Юлии Авдеевой, она в 1994 году вытащила своего сына-военнослужащего, попавшего в сложную ситуацию, аж из Калининграда, минуя все границы. Такова настойчивость матери, готовность защищать своего сына. А через десять лет была совсем другая история – Ромы из Каменки. Его страшно избили, так что кишечник пришлось удалить, и в конце концов он умер. Вот его мама не захотела этим заниматься. Вообще, самая главная проблема – это готовность родителей брать на себя ответственность и защищать своих детей.

По мнению Владимира Николаевича, вся армейская система построена на унижениях. Ведь как можно заставить человека взять в руки автомат и убивать? Только предварительно его унизив: